Здесь белая луна, моё ли отраженье,
Танцующий журавль в плену её границ.
Там солнце черное, и в сумраке прозренья
Я вижу тень свою на фоне чьих-то лиц.
И лица те, увы, улыбкою отрезав
От танца белой птицы, навсегда ль,
Я постигаю боль так упоенно, трезво,
Я отрезвляю в сумраке печаль.
И вся моя печаль - причуда, дань причуде,
Смешной каприз крыла, не смевшего парить
Над силой чувств. Да, я молю о чуде,
Чтоб лунных снов навек прервалась нить.
Но солнце черное в торжественном зените
Все ближе от меня, всё дальше от меня,
Вдруг я в его кругу, в последнем из наитий
Прекрасного увижу журавля?
Что ж, солнце, ты опять меня контрастом душишь,
Ведь крыльями сплетясь, одним в одно,
Два журавля парят, как призрачные души
Луны и солнца, врозь и заодно.
Нанни
