Этот отчет — попытка взглянуть со стороны, что произошло в Киеве. Дни могут быть немного перепутаны. Также, возможно, будет вставка — сравнение аэропортов Гонк-Конга, Цюриха, Сингапура, Франкфурта, Австралии а также Софийского собора.
Во Франкфурте я встретил одного старичка, который сопровождал двух темнокожих леди из Южной Африки. Немного потрепался с ним, пытаясь закосить под австрала. Девушка, которая проверяла у меня паспорт, прониклась, и что-то пошутила на инглише. Я вежливо улыбнулся. Ну не расслышал, виноват.
Забрался внутрь самолета. В принципе намного чище, чем тот же самолет в Цюрихе. Национальность стюардесс определить не удалось. Они были похожи на укр\рус, но беседовали на очень неплохом инглише. С легким акцентом. Может немки? Вежливые. Все слышат. Приятные люди.
Последний перелет перед Киевом. Он занял всего пару часов, что после 12-часового — сказка и халява всяческая.
Очень сильно удивился дикому количеству иностранцев, которые летели с нами. В прошлый раз, из Цюриха, процентов 70% являлись русскими. В этот раз наоборот. Иностранцами.
Вероятно именно из-за этого самолет, вместо остановки в центре взлетного поля, подъехал непосредственно к зданию аэропорта. Мелочь, а приятно. Так бы на жаре пилили на автобусе.
Пошел на таможню. По дороге встретил того самого дедушку с африканками, с которыми еще немного потрепался. Таможенник был мрачен и суров.
Хотя может у него просто лицо такое.
Кроме всего прочего, был найден способ общения с таможенниками, который устраивал обе стороны. Они говорят на русском — я на английском.
На паспортном контроле мужик поинтересовался, сколько денег я везу. Немного поразмыслив, я честно ответил. Сумма его видать впечатлила, и он с надеждой продолжил расспросы — евро? Не-а, — ответил я — Баксы. Американские.
Он с обидой хлопнул по паспорту, и изрек — проходи.
Вышел из аэропорта. На мое удивление таксисты оказались очень вежливы. Почти не приставали.
Всего лишь пара тройка была, да и то, не очень навязчиво.
Стою, курю, осторожно посматриваю на пару ментов, которые бродили вокруг, и проверяли паспорта у кого попало. Кто попало был несколько не брит. Немного понервничал, почесал щетину, и пошел звонить Ориму.
Который моментально появился где-то там в дали, неподалеку от парковки. Где и была сделана фотка "Приползло."
Приехали на кватиру. Вполне.
Двинули вместе с Оримом за едой. Потратили уйму денег на алкоголь. Что такое напиток "похожий на мартини" я понял уже намного позже. Приятная штука.
Позвонил Орим, потом позвонил Алдарил. Пересекся с последним, пошли гулять. И тут же облился пивом. Закон подлости. Вообще, каждый день мадовок, самая первая бутылка пива всегда проливалось. На меня. А я искал салфетки.
Увидел Аэтрин. Мило.
Потом встретился с сестренкой, пошли кататься на аттракционах, где я потерял все австралийские центы, и украинские копейки. Помню хренову тучу монеток у себя в карманах, которую не знал, куда девать.
Потом мы пошли по направлению к майдану, где Алда отсоединился от нашей группы, и шустро пошел жевать. А мы отстали. Я это понял слишком поздно. Есть хотелось. Народ пошел к фонтанам, ждать Алдарила, а я пошел искать хотдоги. Нашел. Взял два. Вернулся назад.
Рядом фонтаны, а эти сволочи предлагают там купаться. Я потусовался вокруг фонтанов чуток, потом отошел в сторонку, и начал есть хотдоги. Неподалеку от Баркетта. Это было ключевой ошибкой.
Прошло 5 минут.
“Макнуть в фонтан по Киевски”
Нашли меня. Решили макнуть в фонтан.
Уху. Как же. Это они только так говорят. Потому что, пока меня держали, Барка ловко выхватил у меня хотдог. Который был моментально уничтожен.
Пока меня стукали головой о землю.
Далее подошли Алд, но я отсоединился от группы, принялся курить, и слушать какого-то мужика, который играл на электро-гитаре.
Пришли в парк, сели на скамеечки. И тут Ариадна сделала ключевую ошибку — начала расспрашивать про Австралию.
Хихикс. Не стоит задавать подобные вопросы у бухого Сида. Хотя… Может ей это понравилось. Чего я бы не сказал про Фелвиса. Зря он ревнует.
Спал хреново. Проснулся часов в шесть утра.
У нас внизу, несколькими этажами ниже, живет петух. Все ничего, но эта сволочь кукарекает аккурат с рассветом.
На следующий день был день трезвости. Я не пил вообще. Только кашлял постоянно.
Ну а под вечер, дома у Славки и Орима, был коньяк, в лечебных целях. Горло надо вправлять.
Алкоголь, который был у меня дома, сегодня уедет к Славке, я только бутылку коньяка дома оставлю. Дабы было чем лечить горло завтра утром. Вообще-то, оно улучшается потихоньку. Не ахти, но в процессе.
Наконец-то мы попали в лавру. Но там было все закрыто. Милая деталь — внутрь меня пустили по льготному билету, т.к. я являюсь студентом. Тот факт, что я австралийский студент кассиршу не смутил.
Немного повтыкали вокруг. Все закрыто. Периодически Алдарил начинал что-то втирать про окружающие нас строение, но натыкаясь взглядом на очередное закрытое — замолкал. Вид у него был, как у кота, у которого отняли последнюю, специально спрятанную, сосиску.
Сходили в туалет. Честно скажу, то же заведение в софийском соборе намного круче.
Строителям заведения — unlimited respect.
В музей Сядристого Баррисы и Арма идти отказались. А зря. Я потом сходил, приятное место.
Потыкались в закрытые двери. Было жарко. Решили идти в кафе, которое было моментально обнаружено рядом. Алда явно повеселел, и постоянно упоминал какое-то пиво. Которое там не продавалось.
Расстроились, сели на скамеечку, закурили. Баррисы и Арма бегали вокруг. Прошло пять минут. Звонок на мобилу:
Алда — Ы?
Баррис — вы где?
У Алда медленно округляются глаза.
Дорогие гости Киева потерялись за палаткой(!).
Во время посиделок на скамейках было рождено несколько идей.
Идея первая.
Создать зону Лавра. Где за вход берут деньги, но внутри нельзя ничего открыть или убить. И только ВЦшный митрополит благославляет всех на халяву.
Идея вторая.
При подключении данной зоны (лет через пять) Аланна поехал бы в Киев, проверять, все ли правильно построили. И вот тут бы его и поймали. Завели бы в пещеры, где и оставили. Как вариант, можно замуровать.
Двинули к пещерам. Алда вертел головой, и вел себя как турист. По дороге матеря нехороших людей, которые позволили такое безобразие — битые, с облупившийся краской, полуразрушенные стены, металлические ржавые крюки, непонятного назначения, которые торчали там сям.
Пришли к пещерам. Оплатили свечку.
Мири был вручен платочек, который она сильно не хотела одевать. Очень сильно. Чтоб я ее понимал так не очень, по моему в этом милом голубом платочке она очень хорошо выглядела. И только потом я понял, может она голубой цвет не любит.
Алда от нас отделился, и резвым шагом поскакал куда-то (вроде наверх).
Впоследствии мы выяснили, это он за пивом. Хотя сам сказал — Тейтана встречать пошел.
Тихо переговариваясь с Мири мы втыкали на монашку, которая хорошо поставленным голосом, абсолютно на автомате двигала речь вида — слева крест, справа монастырь, прямо пещеры, выше тоже пещеры.
В голове тут же возник учебник, произведенный во времена СССР, который она зубрила слово в слово. Мдам.
(не знаю почему такой ассоциативный ряд был)
Зашли на территорию монастыря. Именно в этот исторический момент Мири одела платочек. А у Мири явно есть все шансы стать моделью.
Зашли в какое-то здание. Вроде бы церковь, но сказать честно, я в упор не помню, как оно выглядело снаружи. Что-то церковное эт точно.
На стене были изображены 30 дней путешествий души. Как ее, после смерти, проверяют на тему всяческих грехов. А потом ее бог судит.
Резолюция — не прохожу.
Зашли в пещеры. Душевное место.
Очень низенькие потолки.
Жарко и немного душно.
Вокруг лежат мощи святых, многие из которых — нетленны.
Запомнил Илью Муромца, и деву Юлиану. Первый воинам помогает, вторая в личной жизни помогает. Интересная у меня память.
Вымазал всю майку, и приобрел беловатый оттенок.
Бродили вокруг. Думали мысль. Старались не врезаться в остальных посетителей.
Дубу в какой-то момент отловил монах, и серьезным голосом сказал, что снимать ничего нельзя. Только если священник благословил.
Дуба важно кивнул.
У него крыша. ВЦ’сссс.
Выползли из пещер. Я торжественно поставил две свечки за здравие.
Вышли. Вид у всех был немного офигевший. Обсудили, кто куда пойдет после смерти. Мрачно кивнули. Подождали Арманна, который что-то писал внутри.
Начали спускаться к Днепру. По дороге меня попросили снять ручной тормоз, т.к. я торжественно испортил кадр Арма. Я обещал подумать.
Я радостно ткнул в рекламу какого-то журнала, с девушкой в бикини, и спросил у Алды — а как же священники. Тот что-то ответил в тему, и быстро отвлекся на строения слева. Там, кажется, был проход в пещеры. Вроде бы. Точно никто не знал.
Подошли к Днепру. Я усиленно жрал таблетки, постоянно кашляя.
Постояли. Дуба помочил ножки в Днепре.
Арма, повинуясь инстинктам, пристроился было позади него. Потом подумал, посмотрел на Днепр, посмотрел на Дубу, посмотрел на себя, тяжело вздохнул, и прошел чуть дальше. Что-то снял. Попугал рыбок.
Дуба хотел было искупаться, но его вовремя остановили.
Поймали Маршрутку. Алда с интересом наблюдал, как Барка туда влезал. Убедившись, что у того получилось, впихнул меня внутрь. Ощущения, словно позади меня ехал каток. Который методично впечатывал меня внутрь маршрутки, плотно прижимая к какой-то девушке. Я извинился.
Приехали на почтовую площадь. Двинули к фуникулеру. Постояли. Поехали наверх.
По дороге обсудили джинсы Левис. Алда, искренне гордясь собой, рассказывал, какой шов должен быть у настоящего Левиса. Я внимательно слушал.
Выползли из фуникулера, двинули по направлению к Андреевскому спуску. Справа нашли здание (чего-то-там-бывшего), которое стояло полукругом. Выяснили, что Церковь слева, из-за этого здания, чуть не снесли. Война помешала.
Дошли до памятника “за двумя зайцами погонишься’. Постояли. Взяли пива. Я пытался разменять деньги. Не получилось. Впрочем, той мелочи, что была, хватило на минералку.
Тырил орешки у Зорага. Подошли к месту основания Киева. Посмотрели на первую, в Киеве, телевизионную вышку, которая ныне служит священному делу радио.
Рядом притусовались две пожилых дамы, которые внимательно слушали Алду.
Потом двинули к метро, где встретили Дрэкса, Фелвиса, Ариадну, и кого-то еще.
Фири, пообещав нас отвести к пузатой хате, быстро сбежал. Сказав, что через пять минут вернется. Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Вернулся Фири, с пивом.
Двинули к хате.
По дороге обсудили Бессарабский рынок. Тейтан гордо заметил, что все дороги ведут в Николаев.
Зашли в хату.
Очень мило. Чистенько. Поели.
Осмотрели объевшегося Барка.
Душераздирающее зрелище.
Дальше я выпал из жизни, поехав к сестренке.
Появился уже ближе к вечеру. С сестрой.
Осмотрели мерзнущую Нанни, которую грел Алдарил.
Мы (я, Славка) долго бегали вокруг, и пытались найти ребенку (Славе) какую-нибудь кофточку\курточку, ибо холодно.
Не нашли.
Попробовал раздеть Зорага.
Попросил в следующий раз одевать футболку.
Посидели. Двинули к метро. Барка пошел осматривать звезды в кустиках, где его отловили серые нечто.
Помогли. Впервые видел испуганного Барку.
На следующий день встретился с Мири, дабы получить диск с видео Алдарила (который я потом то ли забыл у Фири, то ли потерял), и выпить немного пива.
Вкуса первой бутылки не помню вообще, оно в желудок так и ухнуло.
Все разошлись, я, с Фири, поехал к нему на работу, смотреть диск.
Посмотрели.
Попали к нему домой. Около дома, где Барка перепутал кальмары с сыром, была изречена историческая фраза — “Я это пиво не допью. В меня оно уже не лезет.” Что-то в этом духе, Фири поправит если что.
На следующее утро ели яичницу. Скилл не прокачан, так что рассудительный гном намного бодрее уничтожил свою половину.
Меня закинули в маршрутку.
Прошло несколько дней.
В субботу двинули на шашлыки.
Которые были весьма. Пугали окрестных жителей. Думали о жизни. Смотрели на небо. Неподалеку летал дельтаплан. Купались.
Я не полез, болел.
Под конец отбивались от комаров.
Настал последний день. Первую половину дня втыкал в телевизор, ездил на Петровку за дисками, продолжал втыкать в телевизор.
Позвонил к Алде, выяснил, что тот меня ждет аж с самого утра. А я наоборот старался дать ему время оклематься от дачи.
Встретились.
Вокруг Алды стояла батарея пустых баночек.
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
Ничего не помню… Ничего не помню… Ничего не помню…
6:58. Утро. Через две минуты звонок. Вытряхиваю себя из кровати.
Похмелья, как ни странно, нет. Спать хочется.
Брожу по квартире, думаю мысль. На автомате проверяю всю мебель, на предмет забытых вещей. Не нашел ничего. Нахожу чайник на балконе. Пытаюсь вспомнить, как он туда попал.
На улице +20. Кашляю.
Попадаю в аэропорт. В течении полутора часов втыкаю, с сестренкой, на табло.
Посадка.
8 кг. Разрешено только 7. Пропустили.
Особо не присматривался, но надписи “нех#й шастать” (нехай щастье) не нашел.
За правильное написание не отвечаю.
Сингапур. Дозваниваюсь, наконец-то, до своего соседа. Грустным голосом тот соглашается встретить меня в 6 утра.
Аэропорт Мельбурна. Австралия.
Mister George опоздал.
- It’s not my country, - изрекаю я. - Everything is wrong, different here. People, cars, air.
Тот пожимает плечами.
